Она ухмыльнувшись, поймала его бессовестное движение к ее бедру: - Ты похож на мальчика впервые увидевшего порно-журнал. Митч, с чего-то решил, что раз она стерпела такую его наглость, ему все ни по чем: - Я не увлекаюсь журналами, я же взрослый мальчик... скорее живыми женщинами, - он говорил это так просто, но улыбаясь уголками губ. Затем, словно нерадивый и любопытный ребенок потянулся к ее изящной ножке и попытался зубами стащить чулок, уже намозоливший глаза. Но, потерпев нудачу, разве что-то чуть-чуть его стянув, стал пристально смотреть на него. Как будто от его взгляда чулок испугается и сам сползет к щиколотке женщины.
Она прошлась по его волосам расческой и он немного дернул голову в сторону: ну что она с ним, как с маленьким - словно отмахиваясь от ее руки и щетки, он рассматривал вторую ее ногу, думая, стоит ли и как бы до нее добраться.
- Хорошо что ты имеешь представление о сексе с парнем. Пусть и пьяное. - раздалось сверху ее голосом и мальчишка отвлекся от мыслей, - Я не думаю, что мне это подходиит, - капризно пробубнил он, морща нос, что на нем появились такие смешные морщинки и нарочито-нежным голоском растягивая это "и" в последнем слове. Он был так спокоен, как освоившийся кот и позволял себе большее, чем то, что поставила ему в условия эта восхитительная женщина. И всем своим безразличным видом и капризным голосом стал показывать, насколько ему "до фени", как она рассуждает и что от него хочет. Ведь он не хотел спать с мужчинами, тем более в таком положении, о котором скорее всего подумала она. И пока не собирался этого делать, направив весь интерес к стоящей перед ним Фелис.
- Чем ты занимался до попадания в это место? - снова вопросы! Он томно потянулся и лениво ответил глядя то в глаза, то переводя взгляд на шею или волосы: - Был моделью, учился, занимался баскетболом, ничего, что могло бы вас заинтересовать во мне... Умею говорить, ходить, улыбаться, и еще много чего подобного, еще умею целоваться, - на последнем слове он вошел в свое привычное амплуа и хихикнул, ненатурально закатив глазки. Дама в черном сидела так близко к нему, крутя опасные наручники в своих ручках - такие вещи он привык считать именно опасными, - хотя что ему, на нем почти такие же, разве что менее пафосно выглядящие. Он только сейчас заметил эту игрушку, а потом будто снова забыв о металлическом предмете, прилег. Прилег на Фелис, кладя затылок ей на колени и смотря вверх - в ее лицо, так что волосы немного растрепались вновь:
- Я так устал, Фелис, даже не представляете... - в этом "вы" он видел не уважение или отчуждение, а своеобразный шарм, когда она с ним на "ты", а он - на "вы". Он делал все это - говорил так, потому что ему нравилось сейчас так показать себя, неоднозначно - то пряча внутрь себя этого маленького настоящего мальчика и раскрепощаясь, то снова превращаясь в трогательного зайку.

Отредактировано Mitch F. Peerson (2009-11-09 21:47:27)

- Именно женщин - здесь у тебя будет предостаточно, - Митч рассмеялся, впервые за все время рядом с ней, - Зачем мне много... мне всего одну-единственную пока - он встретился с ней глазами и снова отвел их. Куда он угодил? В настоящую переделку - он хмыкнул - ну мало того, что ему возможно придется ублажать клиентов, как мальчик-по-вызову, так еще и женщина, которую хочет он - ведет себя себя с ним так. Она не кидается на шею к Митчу, принижая его и подчиняя себе. Это может и соблазнительно и ново, но таким путем парень вряд ли получит то, чего хочет. Стоящая перед ним Фелис была такой же, как и платье, надетое на ней - в ней был великий соблазн, как в этом разрезе от бедра, но самое главное пряталось также, как была спрятана ее красивая (он знал это) грудь... такое сравнение наводило тоску на него.
За то, как он нагло цапнул зубами ее чулок, он получил свое - она все же дернула больно его за волосы и отбросила от себя, грубо отругав. Он почувствовал себя обиженным, но стерпел. Он принадлежит ей, как сама она сказала, и должен слушаться. Мальчик не был вредным, да и в общем-то пока не собирался ей перечить. Пока что.
На самом деле ему нравилась эа ее резкость и грубость, но вместе с тем, он хотел почувствовать ее ласку, как снисхождение и испытать ощущение того, что южный полюс махнулся с северным - это ничто, а она....!
Фелис что-то ласково стала ему нашептывать, но Митч ни а секунду не заподозрил ничего подлого, и отозвался на ее нежности мурчанием, уткнувшись носом ей в животик. Она вся такая противоречивая притягивала и отталкивала его, и делала это также изящно, как подносила ко рту сигару в первые минуты их знакомства. Спрятавшись от всего мира у нее на коленях, глупый доверчивый мальчик казался сам себе смешным, рядом с такой взрослой женщиной. Он хотел спрашивать ее, закрывая глаза на холодность, которой она одаривала его, и в то же время хотелось всегда оставаться в неведении всего - это было так таинственно и собазнительно. Даже не задумываясь, он позволил себе вести себя так легкомысленно - спишем все на молодость, ведь многим молодым мужчинам присуща чeрта влюбляться в женщин, старше их, а уж таких женщин, как эта и подавно.
Он потянулся лицом к ее руке и поцеловал указательный пальчик, слегка прикусив его.
- Я пережил знакомство с одной из самых обворожительных в мире женщин, это было тяжело, признаюсь, -и он по-детски забавно хихикнул.

Отредактировано Mitch F. Peerson (2009-11-09 23:07:21)

Митч ощутил ее тонкую женскую руку на своих волосах - она поглаживала его, будто он был домашним животным, - благосклонно и добро. И когда мульчуган прикусил ее пальчик, она вдруг грубейшим образом, и вовсе не женской хваткой, сжала его челюсть. У него аж перехватило дыхание, и сдавило подреберье от неожиданности и страха.  Она сжала до такой степени челюсти, что он, хоть и юнец, но мужчина, был готов взвыть от боли, если еще не заплакать, как малыш, потому что зубы и кости рта сводило. Она своими пальцами, будто каленым железом, давила на них, стягивая кожу щек. Может, со стороны это было до слез смешно, но Пирсон так не думал, ему скорее было просто до слез... Фелис наклонилась к его лицу и проговорила своим любимым, похоже, снежне-королевским тоном: - Слушай сюда, Пирсон. Наверное, ты не до конца понял,  к кому ты попал. Мне совсем не хочется уродовать твое личико или тело. Но если будешь себя вести так дальше, то без этого не обойтись. А раз этого не хочу я, то это сделает кто-нибудь за меня. Митч до дрожи сжимал губы, то ли от боли, то ли от страха, а может от всего сразу: чего же это женщина хотела от него? И чего он хотел, так неразумно играя с ней в "кошки-мышки"?
- Фелис.. - тихим голосом он попробовал что-то сказать, но тут же заткнулся, зажмурив глаза. Фелис, Фелис, Фелис, Фелис, щщщенок. - мерзко-пищащим голосом раздалось его внутреннее я. Он хотел что-то сказать ей, но не знал, что именно. Как ему это выразить... Не станет же он говорить ей "обними меня, Фелис" или "почему, Фелис?". Вдруг, женщина вспомнит про плетку или еще какие свои увлечения, которых, по ее мнению наверное, заслуживает он.
И она нагнулась ниже, к губам, оставив на них касание своими - как вдруг, разъяренный мальчишка, совершил чудовищную ошибку, наплевав на ее слова... Митч прижался к ней губами, не отпуская и через секунду прикусил ее губу до крови. Оторвавшись от пораненой губы, капля крови с которой капнула на его бледное лицо, он дернулся на пол, будто собирался убежать от нее, но ударившись бедром об твердую поверхность, перекатился еще на полметра и замер. Он был взбешен и напуган, сердце стучало как у кролика, готовое в секунду разорваться.
Теперь она убьет тебя, приятель, - раздался внутренний голос, истерично смеясь, в его голове. Не отвечая самому себе, он чувствовал, как кровь стучит в голове, прилив к лицу. Глаза бегали по комнате, но он замер, не двигаясь, смотря на женщину в немного порванном чулке. Он принес ей достаточно неприятностей, чтобы та захотела избавиться от него... Мальчик шумно дышал, сжимая и разжимая кулачки, дрожа телом.

Она поднесла свою руку к губе и выругалась, посмотрев на него так, как смотрят на террориста, с ненавистью: - Скотина.
- Сссс*ка! - в тон рявкнул он. Митч хотел, чтобы ей было по-настоящему больно, и в тот же момент ему стало стыдно - она с кровью на губе вызывала у него сожаление, такая красивая, и с теперь чуть распухшей губой. Но он не смог бы стерпеть такой грубости - он же не дворовая псина, которую можно при случае пнуть, как считала Фелис - так ему казалось. За свои действия котенку пришлось ответить - обозленная, Фелис, с размаху залепила пощечину, со свистом, оставляя огненную отметину. Лицо загорелсь, как от бензина и тот простонал от боли.
Вольномыслие и страх боролись между собой в нем, он напрягся всем телом, его прошиб пот - что она сделает через секунду? Позовет свою охрану, которые оторвут ему голову одним движением руки? Теперь Митч видел себя Алисой из страны чудес, а ее - Королевой Червей. И по его представлениям, она должна также, как книжная, разразиться криками: "Отрубить ему голову! Отрубить! Голову!", но этого не произошло. Она была слишком собой, чтобы действовать предсказуемо, подошла очень близко, присела рядом. Сердце у мальчика стучало так, что она не могла этого не слышать: он был загнан в угол и не знал, съест она его сейчас, или оставит на ужин? Во второй раз схватив его за волосы, она их дернула с дури, словно сама хотела вырвать его голову, срывая с позвоночника и плеч; а затем прошипела по-змеиному (он все не переставал удивляться, как меняются тона ее голоса): - Что ты должен сказать, сосунок? А? Митчу хотелось плюнуть в ее прекрасное лицо, чтобы посмотреть - взорвется ли она от гнева тогда, потому как сейчас уже была на стадии кипения. Но он не сделал этого, удерживая себя в руках.
Через пару минут, сделав грустные и виноватые глаза, произнес с всхлипыванием в голосе: - Прости... меня, Фелис, - он сам не понимал, играет ли он, чтобы не остаться без волос, или что хуже, лица, а может какой-другой части тела, или же это было искренним. Ее ярость он ощущал так сильно, как если бы ощущал горячность, оказавшись у самого огня. Из-за двери ее кто-то позвал, на что женщина исказилась в лице и прорычала с злостью в самое его ухо, в результате того, что даже не обернулась на зовущий голос. Оттолкнув его от себя, она встала. Митч все еще боялся и не делал резких движений, как будто в клетке со голодным/разъяренным львом. Своим негодованием женщина словно не управляла, готовая порвать его на куски, по-звериному. Но, что ему казалось более вероятным - сломать нос, или наступить каблуком на лицо. Тело болело - от стресса, пережитого за последние часы и от удара об пол и столик. Сейчас ему снова захотелось стать послушным, но вряд ли бы это исправило ситуацию, ведь Фелис еще была невероятно зла на него: она подошла к зеркалу, "любуясь" на себя и вздохнула. Но была как будто довольна собой... Пирсон не мог понять. Затем, словно забыв о парне, та развалилась на своем диване. Восстанавливая дыхание, мальчишка тихо, очень тихо и очень боязливо подполз к дивану. Это страшное место - в такой близости от нее, но ему казалось - что рядом с ней страшно и в тот же момент, чем ближе, тем лучше. Да, у него не выигрышная ситуация, он в плену и в каком, но правило "друзей держи близко, а врагов еще ближе" должно работать, хотя он и не мог назвать Фелис - врагом - язык не поворачивался.
Слегка помятый и достаточно потрепанный, парнишка сжался около дивана, прикрыв глаза - ему не хотелось, чтобы мастер заметила его как можно дольше. Вдруг случится что-то еще худшее. Он устал - ни провоцировать, ни ублажать ее не хотелось.
Митч Пирсон, сидя в такси, слушал радио: "В Нью-Йорке раскрыта группировка, занимающаяся похищением людей. Это женщины, которых переправляли в Россию и в другие страны Азии, продавая в рабство. Сейчас ведется поиск уже пропавших женщин, которых принуждали заниматься проституцией..." - диктор продолжил что-то говорить, но молодой человек негромко рассмеялся. Какая чепуха! Они наверняка уже были шлюхами или сами искали возможность заработать таким образом, вот и попались... Да и слабо верил он в рабство: неужели такой вид терроризма столько времени можно было держать в секрете? Смешно...
Он вспомнил этот момент. Он - не женщина и не пытался подзаработать своим телом, но тем не менее, он в такой же ситуации. Но... А где он?
Спрашивать Фелис ни о чем не хотелось, вдруг, она разозлиться и накажет его за неуместные вопросы? Кладя голову на пол, он нервно вздрогнул.

Отредактировано Mitch F. Peerson (2009-11-10 15:15:52)

С дивана раздался голос. Это, конечно же, Фелис: - Ты плохо себя вел. Она была уже спокойная, и, как кажется, не злая. Прицокнув язычком, опустила руку на его светлую и глупую голову. Митч напрягся - теперь это была его черта характера - осторожность - он боялся ее движений. И совсем не радовало получить оплеух от женщины, или чего похуже. Сейчас ему хотелось ее заботы - теплой, женской, взрослой, но он не мог ожидать этого, не за чем себя напрасно обнадеживать и верить - здесь - в лучшее...
- Я буду хорошим мальчиком... я буду хорошим, - он пробубнил это самому себе, нежно-обидчивым голосом, все еще не веря.
Ему хотелось вернуть время назад, снова видеть довольство на ее лице им, ощущать ее расположение к себе. Но Фелис будто закрыла навсегда для него эти двери, или даже не открывала, смеясь над мальчишкой, грея его придуманной гордостью. Ему не узнать, что чувствует эта женщина, не угадать ее желаний, не прочесть мысли... А как бы он хотел, хоть на вечер, оказаться под ее теплым крылом, почувствовать себя спасенны от всех бед мира. Было в нем что-то романтично-святое, что он лелеял, но эти подобия чувств (так ли?) он обратил не в ту веру, не в того бога. Сделав им беспечную женщину!! что игралась с ним, как кошка, перед тем, как заглотить. Это было так захватывающе и мальчик все думал, что он - большой и сильный, пока не увидел ее пасть...
Мысли Митча метнулись в другую сторону: он вспомнил мать, глупую и заботливую, старика-отца, девочек-дурочек, которые писали ему тайные записки, влюбляясь, приятелей. И ему стало невыносимо грустно и тоскливо. Он сжимал зубы, но глаза все равно наполнились водой. Его жизнь так круто поменяла ориентиры, это он в одночасье стал подневольным нечеловеком, это он теперь оплачиваемая забава, это он попал к домомучительнице, что воспитывает пощечинами, а убеждает - угрозами. Это ему стало страшно, и он так безвольно лежал на полу - у красивых женских ножек. Слезы не стекали по лицу, они просто стояли у него в глазах, делая изображение комнаты и ее (а также его) хозяйки распывчатым, в прозрачные блики, как в калейдоскопе.
Фелис поднялась с дивана и прошла в другую комнату, как мог догадаться парнишка - уборную, где женщина приводила себя в порядок, после накидок уже непослушной "бабочки". Митч все еще не мог себя так назвать. Он же остался неподвижно сидеть, представляя собой какую-то мебель, с трепещущимся от волнений сердцем и влажными глазами. Она вдруг вернулась, в соблазнительных гольфиках, что не смог не отметить он (но стараясь отвести взгляд скорее - чтобы их носительница не заметила) и платье,цвета слоновой кости, чуть темнее тона ее кожи. Она была прелестна и даже выглядела добрее, но Митч уже не купился на это, насупившись...
Она подошла ближе - в ее руках были подарки. Не для него, для нее самой. Какая-то коробочка и бутылка чего-то пьянящего. Уселась на диван, обратилась к нему сново, ровным и безразличным голосом: - Надеюсь ты уже успокоился.
Он задумался, чтобы ей ответить, и только собираясь сделать это, как она сунул в его рот мармеладку. Выражение его лица поменялось на крайне удивленное - мармелад? От Фелис? Митч всегда был любителем сладкого, но в пользу карьеры модели отказался от таких удовольствий. Он любил почти все, но мармелад - больше всего. Пережевывая желейные конфетки, он посмотрел на тетю - ничего не понимая. То она сердится, то кормит его сладким, но это было приятно и на лице теперь была сладкая, как то, что в его рту, улыбка радостного мальчишки.
- Мффам. Шпафыпо, Фэлиф! - он довольно причмокивая и причавкивая перегонял сладость из одной щеки в другую, щуря глазки и фыркая носом - кончик его зачесался.
- А ты меня никогда не развяжешь? - проглотив наконец, все с той же улыбкой, спросил мальчик. Руки уже давно затекли и наверное, на месте веревок вздуются полосы. Но после такой доброты, он особо не переживал за эту длительную экзекуцию.
Фелис снова стала в его счастливых глазах доброй волшебницей... Она будто по-очередно примеряя разные маски издевалась над ним. И тут же делала этот вечер милейшим.

Отредактировано Mitch F. Peerson (2009-11-10 17:49:53)

- Может. - Фелис неоднозначно ответила ему, витая где-то в своих мыслях. Она открыла бутылку виски и приложилась к ней, слегка запрокинув. Это было как-то по-мужски, такой пошлецкий жест, но при этом он придавал ей шарму. Она будто становилась обоятельней, и будь Митч фотографом, он запечатлел этот кадр. Эта женщина казалось ему настоящей, вот так стоя с бутылкой и смутно обращая внимание на него.
Она сунула в его ротик еще одну мармеладинку, по счету третью, он смаковал ее, как его мастер смаковала вкус алкоголя. Медленно так, по-чуть-чуть. Это казалось смешным, словно он ее маленький мальчик, как и было вправду, который балуется сладким, когда нерадивая мать наслаждается алкоголем. Резко встав, эта особа удалилась в другую комнату, ничего не сообщая, а через какое-то время вернувшись, когда мальчишка успел уже заскучать, она была переодетая и более строгая, чем когда уходила. Она молча подошла к нему, подняв на ноги, сняла повязку, которая казалось, завязаны морским узлом, а она сделала это так, будто каждый день их снимает! Чудо-женщина. Митч поджал губы - что она будет делать, заставит его куда-то идти, или что-то еще? Займи себя чем-нибудь. Можешь по дому походить. Что хочешь. Да, и это можешь доесть. – она указала кивком головы на коробку с мармеладом. - Будь только умницей, а то сам знаешь.
Мальчик и собирался быть "умницей", но что можно, а что - нет, ему предстояло узнать. И как? Методом проб и ошибок, но главное не проколоться Фелис. Она потрепала его по волосам на прощание и хлопнув дверью, упорхнула. Тьфу, порхают бабочки. Как он... а она - ушла. Уцокала. Хах, ну и слово.
Митч лопал конфетки одну за одной и чувствовал себя раскованней, теперь, когда за ним не следит ее зоркий глаз. Никто не может понять, о чем он думает... Можно полазить по ее комнатам - подумалось ему. И он непременно займется этим, когда закончит поедание. Завидев оставленную бутылку, он цепко схватил ее, и перевернул, выливая себе в горло. Прилично так вхлебав, будто это не виски, а яблочный сок, Митч почувствовал легкость и тепло.
Надо себя чем-нибудь занять.

----> куда-то

Внутренний двор------

Габриэль лишь успел взять свою кофту, накидывая на плечу, словно полотенце. Девушка молча взяла его за руку и повела в здание. Парень шел молча и спокойно за ней, смотря по сторонам сонным взглядом. Когда они ушли в тепло помещения усталость навалилась комом на парня. Ему хотелось спать и есть. И одно желание бороло другое. Дорога до комнаты женщины заняла не так много времени. Она жила, видимо как и все остальные мастера, на третьем этаже. Пройдя по коридору он зашел вслед за ней в комнату. Первое, что бросилось в глаза - два сидящий там амбала. Они настолько не списывались в апартаменты девушки, что было просто смешно. Не выдержав и засмеявшись, габриэль поймал на сегрозный взгляд одного из них. Они молча выйшли за дверь, а Контари, улыбнувшись. сел на диван. осматривая обстановку. Полумрак. кружева и бархат. И постель наверняка была шолковая. абриэль усмехнулся, кладя кофту рядом на подлокотник дивана. Комната походила на старинные будуары. Пахло дорогими женскими духами, свежим бельем и цветами. Кажется подобное уже кто-то из художников попытался описать в своих картинах. Явно не получилось. Нужно было акцентировать детали. Парень усмехнулся, видя, как перед ним поставили блюдо с мармеладом. Так вот, что имела ввиду наставница. Габриэль улыбнулся. В детстве он ел подобное. Одна химия, но приятная. Взяв одного из мишек. парень посмотрел улыбнувшись. Вспомнился солнечный день, родители и футбол. В глазах парня скользнула тоска. которая быстро угасла. Он не привык точить депрессивные мысли в присутствии посторонних.
Откинувшись на спинку, Габриэль посмотрел на панипуляции Фелис с мармеладом, хитро улыбаясь и беря мармелад из ее рук, чувствуя старый забытый вкус химии и подобия фруктов. Это было мило. Но смотрелось просто смешно, особенно в такой обстановке.
- Можно что-нибудь заказать из ресторана.
Прожовывая мармелад, Габриэль изогнул бровь. кивнув. Да, что-то посерьезней не мешало бы.
На секунду представилась вся эта картина в целом и парень едва удержался. что бы не засмеяться в полный голос. В роскошном будуаре сидела потрясающая женщина. Снаружи ее ждала охрана. А она кормила с рук деским лакомством посредственную шлюху. Ну не смшно ли?
-У твоей охраны наверное потрясающее чувство самообладания...-после загадочный логических цепочек заключил Габриэль, смотря на нее и двигаясь ближе к ней, поворачиваясь практически прямо, положив одну руку на спинку дивана.

Девушка явно теряла настроение так быстро, что парень не успевал заметить. Да и не собирался. Очередной его подкат был встречен холодом. Вздохнув. Габриэль окончательно расслабился. убедившись. что с него никто штаны снимать не будет. Развалившись. он последовал примеру девушки и закурил, смотря за ее действиями. Услышав мелодию, исходящую от пластинки, Габриэль откинул голову назад. закрыв глаза. Лина Термини... Габриэль улыбнулся, куря и тихо подпевая. Он не слышал ее уже очень давно. Ее очень любила его мама. Он так давно не слышал родную речь.
- Чем повеселишь?
Габриэль ничуть не изменил своего положения и даже не открыл глаз.
-Я тебе разве клоун? Я не умею травить анекдоты, а знания английского мне явно не хватает для чего-то определенного. Немецкий я знаю еще хуже, а по-итальянски ты... Вы явно не разговариваете...
Габриэль поднял на нее глаза, смотря, как девушка садится обратно.
- Почему-то ты меня начинаешь раздражать. Сделай с этим что-нибудь.
Габриэль тихо засмеялся. Сейчас она больше всего напоминала избалованного ребенка. Парень потушил сигарету, вытаскивая из заднего кармана блокнот с рисунками и карандаш, кладя радом на стол.
-Хочешь, что бы я тебя развлек? Хочешь послушать, как докатился до жизни такой? Вы это все очень любите.
Но рассказывать не пришлось. Девушка вспомнила. хвала ей, что обещала накормить. Дамочка, Ваше настроение меняется как погода в мае... Габриэль улыбнулся, вновь вдыхая дым сигареты, слушая заказ. Обещался утальянский ужин. Это теплой и уютной волной прокатилось по его желудку. Габриэль всегда оставался человеком с традиционными вкусами. Если музыка, то джаз, если кухня - то домашняя. Есть парень любил, даже очень. И есть хотелось. И когда в комнату приехала еда. глаза парня увеличились в размере и с удовольствием посмотрел на стройные бригады тарелок. бокалов и бутылок. Ароматы дорогой кухни ударили в нос, кружа голову. Парень испугался. что упадет в обморок. Туша сигарету и отправляя воздушный поцелуй уже знакомому охраннику, парень взялся за вилку.
- Можешь нападать.
Габриэль широко улынулся и, когда дверь закрылась, он налетел на еду, не видя разницы между салатом, супом, пастой. Если бы это удовольствие можно было бы сравнить с сексуальным. Габриэль бы испытал оргазм с первых секунд.  На секунду отвекшись от еды, парень налил себе белого вина, предложив девушке.
-Паста хороша, но моя мама всегда готовила этот соус лучше.
От удовольствия и кайфа. парень забыл, что налил вино в бокал. отпивая из бутылки. смотря в тарелку. полную пасты и мяса с грибами. Это было, словно рай, до которого возможно было дотянуться и сейчас шло медленное наслаждение.
-Может мне все-таки составят компанию? Заодно и развлечение! - парень улыбнулся, смотря весело на девушку. - Вы были когда-нибудь в Риме? Знаете. там есть потрясающий бар. Он находится в подвальчике. Там вечером всегда ничего не видно от дыма и ничего не слышно от потрясающего джаза. А вот днем там подают самую потрясающую пасту. О, Santa Maria, я никогда не ел такой пасты, как там.

Отредактировано Gabriel Kontari (2010-06-20 00:43:45)

Музыка изменилась, девушка вроде бы успокоила свой буйный характер, а первый голод Габриэля был утален. Откинувшись на спинку дивана. открыл бутылку шампанского, как и просили, налив осторожно в бокал. Обычно он не переваривал во всех смыслах ничего из подобных напитков, но сейчас спать и так хотелось, да и с едой этих газиков не чувствовалось. Улыбнувшись, словно довольный кот. парень взялся за крибы в сметанном соусе и отбивные. При его телосложении, ногда казалось, что парень болен. так много он мог съесть. Габриэль же на это только улыбался.
Он спокойно слушал девушку, продолжая есть и уногда посматривать на нее или отвлекаться на музыку.
-Что касается Холидей. То здесь я отдаю предпочтение ее  Froggy Day. Это неподражаемо. У меня дома всегда было много подобных пластинок. - Габриэль улыбнулся, закуривая, оторвавшись ненадолго от еды. - Знаете, сеньора. Не смотря на возраст. человек может иногда поддержать разнообразный разговор. Как минимум если он образован. А я, простите мне мою нескромность. считаю себя все-таки образованным человеком, не смотря на мое занятие по жизни. И кроме истории, как я сюда попал, что весьма бонально. как Вы правильно заметили, я могу рассказать еще что-нибудь.
Парень посмотрел на горы еды, понимая. что сытость все же нехотя пришла, заполняя собой все сознание. Откинув голову на спинку. по уже привычному движению, Габриэль с наслаждением слушал женский голос, как  Фелис, так и Билли Холидей.
-Ты веришь в судьбу? Слишком серьезный вопрос, да. Но все же, ты думаешь... мы расплачиваемся за свои поступки?
Габриэль улыбнулся. понимая, что думает сейчас не о том, что спросила девушка. а о том. что Самертайм будет прекрасно звучать в оранжеровке электроникой. Это придаст ей новое дыхание. Причем именно с женским вокалом.
-Вы правда хотите знать, что я обо всем этом думаю? - Габриэль совершенно серьезно посмотрел на Фелис. От улыбки не осталось и следа. Парень посмотрел в окно задумчево, затягиваясь и медленно выдыхая, закрывая глаза.
-Я думаю, что мы сами делаем свою судьбу. Мы сами выбираем дороги. Ни у кого ничего не написано на роду. Каждый сам в ответе за себя и свою жизнь и если у нас что-то идет не так. то в этом виноваты только лишь мы.а  никакие потусторонние свыше. Вы спрашиваете, верю ли я в судьбу. Так вот, ничерта я в нее не верю. Я лучше поверю в то, что ы в меня влюбились. чем в судьбу. Знаете, в воскресной школе нам вдалбливали, что судьба человека - это глаз Господен. А мы шли за угол школы и курили пока нас не находили монахини. Так вот то же самое. я думаю об этом и сейчас. А по поводу расплаты... Человек - это микрокосмос. И все, что мы делаем к нам возвращается. Весь наш негатив. Я лично не считаю это расплатой. наказанием. Это последствия. Какие бы они ни были, они есть. У всего есть свои последствия. И чем раньше человек это понимает. тем спокойнее становится его жизни.
Габриэль встал с дивана, подходя к окну и потягиваясь, зажав сигарету в зубах. Музыка действовала на него психоделически. Это было сравни курению травы. Ты перестаешь ощущать где ты и сколько сейчас времени. И тебе плевать, весь мир ограничивается в одной комнате. где ты сидишь.