--из своей комнаты/после прерванного отыгрыша/---
Дарин спал беспокойно, то судорожно сжимая в кулак простыни, одеяла, то просто перекатывался с одной стороны на другую. Удивительно, что он вообще не упал. Казалось, что сон привязал его к постели невидимыми ремнями и не собирался отпускать. Парень то умолял во сне отпустить его, то требовал продолжить и не останавливаться. Естественно на своем родном языке – итальянском. Наверно, этот фактор играл главную роль в мелодике речи Дарина, - ведь даже говоря на английском, он всё равно говорил так, словно кот мурлыкал. И даже во сне.
Вырвав изо рта Дарина последний крик – сон развязал путы, и парень, с открытыми глазами, размером с блюдца сидел и смотрел в противоположную стену, и, даже кажется, не сразу рот закрыл, продолжая безмолвно кричать в пустоте. Самым обидным было то, что этого сна он напрочь не помнил. Парень откинулся на кровати обратно и стукнул кулаком по матрацу.  На душе, где-то внутри осталось что-то тяжелое и пекучее, но только ощущение, остальное забрал сон. Осознание какой-то пустоты, будто Дарин упустил что-то важное и теперь пытается вспомнить, но тщетно. Дарин взвыл, как раненый зверь, но теперь уже осмысленно.
Дверь была закрыта, никто не входил на его крики.  Да и смысл? Тут крики слышишь чаще, чем даже простую речь. Люди привыкли отгораживаться своим миром, закрываться от других на замки. А другие наоборот раскрываются всем и каждому, устраивая у себя в голове сквозняк чужих мыслей желаний, которые потом смываются потоком своих собственных мыслей. Но, что у одних, что у других в итоге – пустота.
Парень потянулся, лёжа на кровати, встал, заправил кровать и пошел в душ, смыть свой сон. Но если бы это было так просто. Шагнув под теплую воду, ему показалось, будто его мысли прилипли к коже и парень долго пытался их смыть, пока кожа не раскраснелась и не начала печь. Дарин облокотился спиной о стенку душевой и съехал вниз, глядя на то, как струи бьются об пол.
- Я должен вспомнить…или забыть, потому что так нельзя долго. Я сойду с ума.
Выключив воду, Дарин вытерся полотенцем, которое потом обмотал вокруг бедер, и вышел в комнату. Везде было чисто и аккуратно, прочитанные за последнюю неделю книги лежали стопочкой на журнальном столе, шторы плотно завешены. Комнату освещало одно бра, лампа в котором должна была уже либо лопнуть, либо перегореть за неделю бессменной работы и днем и ночью.  Волосы, которые Дарин забыл подколоть, намокли до половины и дорожками прилипли к влажной коже, составляя своеобразный узор.
Стоило бы позавтракать, но Дарин не был уверен, что сейчас утро. Выглянуть в окно было выше его сил. На столе стоял бокал вина, дорогого, очень выдержанного красного вина. Этот бокал стоял неделю, его не убирала горничная, и сам Дарин не замечал и не обращал внимания. Но именно сейчас он подошел и взял холодное стекло в руки. Жидкость колыхнулась, оставляя разводы.  Парень потянул носом и посмотрел на просвет, но света бра явно не хватало. Тогда Дарин широким шагом устремился к окну и рывком руки раздернул шторы. Яркий, пронизывающий солнечный свет заиграл в бокале. Жидкость оказалась мутной, видимо, за неделю вино выветрилось и осело немного.  Парень неуверенно поднес его к губам. Первым делом, когда вино соприкоснулось с кожей губ, оно растеклось, питая собой искусанные сухие губы, окрашивая их в красноватый цвет. А потом отпил глоточек, благо крепость почти ушла, оставляя приятный терпкий вкус, немного металлический, но настолько отдаленный, что его можно сравнить с очень нежной…
- Кровью…
Взгляд снова упал на бокал, солнце, играющее лучами с жидкостью и поток слайдов в голове, каждый из которых словно нож впивался в спину, но при этом принося облегчение. Словно кино годов тридцатых, но цветное. Руки ослабли, бокал разбился около ног, вило растеклось по полу. А Дарин стоял как статуя, замерев и мысленно умоляя своего киномеханика прекратить показ. Но нет. Вот он идет по коридору, крупным планом номер комнаты, но не его, а на этаже мастеров. Потом мужчина, сидящий на кресле. Неподвижен. А потом слишком быстро и как в тумане, что почти ничего не понятно. И последний кадр – капля крови Дарина, будто вопреки притяжению слишком медленно летит в бокал красного вина, мужчина смотрит на бокал, стоя напротив окна, на него светит солнце.
Парень опешил, сделал несколько шагов назад, а потом, изловчившись, задернул обратно шторы. Что было дальше - он не помнил, но чувствовал, что именно это снилось ему каждую ночь всю эту неделю.
Теперь всё было в его распоряжении, но это была злая шутка богов – Дарин не знал, что делать, но, опять-таки, чувствовал, что должен вернуться туда.
Натянув штаны и футболку, даже не досушив волосы, Дарин помчался на третий этаж, но, достигнув нужной комнаты, остановился и прислушался. Тихо. И не факт, что там кто-то есть. Рука сама легла на ручку двери, опустив её вниз. Дверь тихо открылась, за исключением того, что них шуршал о ковер. Парень проскользнул внутрь. Он не помнил почему-то, ни кто ему этот мужчина, хотя можно было предположить что мастер. Но тогда почему не Элис, не его мастер…теперь вероятно уже бывшая мастер…
Мужчина лежал на кровати, именно такой, каким запомнил его Дарин. Величественен, грациозен, холоден. А парень молчал, но был готов ко всему, что угодно. Он сам лишил себя выбора, придя сюда, приняв то, что произошло. Только лишь стоял, поджал всё еще красные от вина губы, и ищущие ответов глаза.

Прошло совсем немного времени, не более минуты, как мужчина чуть глубже вдохнул, от чего грудная клетка расширилась и сытыми удавами под кожей перекатились мышцы. Опершись на руки, он перевернулся. Дарин всё это время…нет, не наблюдал, в его взгляде было что-то пожирающее, он не хотел пропустить ни одного мгновения, и, кажется, не моргал и не дышал, словно странник в пустыне ловил ртом последние капли воды. На самом деле парень просто вот таким вот странным способом пытался связать характер с поведением, даже с манерой двигаться. Но когда его мастер повернулся лицом, Дарин непроизвольно изменил этот взгляд, хотя уже точно не знал, успел ли заметить его мастер, или вообще ничего изменить не удалось.
Хриплый голос, красивый мужской голос, такой, который скользит по коже и, чтобы не терять это ощущение, хочется поймать его рукой и задержать. Так же подействовал голос и на Дарина, - он потянулся к волосам и, охватив ладонью, провел по всей длине, переложив на плечо. Инстинктивно правильный выбор – шелковистые волосы в этом отношении были хорошим примером речи мастера наощупь. Потом голос чуть потерял такую аспирированную хрипотцу, но командный тон только прибавился – Дарину фактически приказали закрыть дверь. Но это не вызвало недовольства – наоборот, ему нравилось такое поведение. Очень подходило его натуре.  Парень сказал, нет, скорее выдохнул – Да…  Но его «да» прозвучало, во-первых также из-за долгого молчания весьма и весьма хрипло, но эта хрипотца была гораздо мягче чес у мастера, и больше выражалась в отсутствии чистого и слышного голоса.  Уловив тот тон, какой вышел у него, Дарин даже брови вскинул от удивления собой. – Такой тон, будто он мне секс предложил.
До двери было идти недалеко, то есть просто повернуться немного. Но момент осложнило то, что мастер привстал и Дарин, непонятно почему, шарахнулся назад и стукнулся плечом о косяк той самой двери. Но даже боли он сразу не почувствовал, поскольку смотрел на своего мастера, хотелось оказаться на сколько можно ближе, прижаться. Но следующим пришло осознание того, что от него придется либо ожидать долго, либо не ожидать вообще. Но, как бы дальше не развивалась ситуация, ему всё равно будет интересно. – Интересно?...  Боль, точнее то, что плечо запекло от удара, вероятно оставшейся красной полосы, где после будет синяк, быстро вернуло на землю. Дарин потянул воздух через сцепленные зубы. – Ч*ртова дверь!...  А потом таки повернулся, положил ладонь на ручку двери и также бесшумно как и открыл – начал закрывать, так же шурша низом двери о ковер.
Удивительно, даже не так, очень жаль, что у всех мастеров тут одинаковые двери. Точно такие двери были и у Джека – его первого мастера. Дарин не знал, что именно вызвало такие ассоциации, ведь он даже толком не помнил, сколько раз был у Джека в комнате, и был ли. Но раз вспомнил – значит был. Джек не особо-то думал о нем, будучи больше занятым другой бабочкой, поэтому Дарин был предоставлен сам себе. Это было для него хуже даже, чем плохое обращение. Он не мог, да и сейчас ничем не изменился в этом отношении, находиться без внимания.  Лучше даже плохое, чем никакого. Что думал себе этот мастер – Дарин точно не знал, он вообще его сейчас не понимал.
Тряхнув гривой рыжих волос, он попытался выбросить эти мысли и до конца закрыл дверь. Еще немного смотрел на деревянный рельеф двери, а потом облокотился кистью левой руки, чуть выгнув при этом плечи и понимая, что мастер находится где-то за спиной.

Шаги за спиной, а Дарин всё стоял у двери, вцепившись в ручку. И было неясно чего он так…кхм…боялся что-ли. Может, того, что может сделать его мастер, а может того, что сам Дарин позволит с собой сделать, и эта дверь, в которую вцепился парень, была той ниточкой, которая связывала со здравым смыслом. Который предательски остался за дверью. Парень уловил некий шум.  Мастер зевнул за спиной, потом стук холодильника, глотки. Дарин непроизвольно сглотнул. Но дальше так стоять было как минимум глупо. Прибежать со всех ног к мастеру, которого даже имени не помнил, и половину того что с ним делали, чтобы еще и постоять к нему спиной (читай задницей). – Ума палата. Дарин начинал на себя злиться.
Но таки парень был прав. Тянуть было некуда. Тем же тоном, что и приказывали закрыть дверь, разрешили «поведать» цель своего визита. При этом настоятельно посоветовав повернуться лицом. Дарин заставил себя отпустить дверь и тут же вытер вспотевшие ладони о брюки. – Будь что будет.  Глаза вновь остановились на мужчине. Странно, подумал про себя парень, но он одевался. Не совсем, а так, чисто символически.  – Может, просто поговорим? – глупая мысль. Взгляд прошелся от пяток и до..шеи, по которой дорожками стекали капельки воды. Парень в очередной раз закусил губу.
- Я… - после этого он замолчал и опустил глаза. Что-то слукавить было недальновидно и незачем.  – Я вас разбудил, когда нёсся по коридору?  - Шикарная мысль, Дарин. Парень на мгновение поднял глаза и, поймав взгляд своего мастера, облизнул пересохшие от волнения губы. – Я хотел бы спросить вас. Вы мой новый мастер? Я не помню… - Ничего? Не ври. Главное ты помнишь. Не понимаешь – это уже другой вопрос. – Я не помню, как вас зовут.
Дарин опустился на пол перед мастером, сев по-турецки. Он будто бы не смел поднять глаза на мужчину перед ним. И, выдохнув, продолжил. – Я не помню, как оказался вашей бабочкой, и не помню, что происходило, точнее не понимаю, и любая мысль кажется бредом. Тем временем мастер закурил, наполняя комнату ванильным ароматом.  Рваные облачка дыма собирались в стайки около потолка, растворялись. Одно из облачков, только что выбившееся из губ мастера, прилетело прямо к лицу парня. Дарин чуть приоткрыл рот и вдохнул его остатки, ничего особенного, но парень прикрыл глаза так, словно это был поцелуй. А потом долго смотрел, как оно уплывает под потолок.
А потом еще и кровать, как назло, попалась на глаза, и снова «киномеханик», будто издеваясь, показал отрезок фильма.  Дарин видел, как лежит на этой кровати, носом в подушках, тело отказывается слушаться. Парень тряхнул головой, выбрасывая эти мысли. А потом, почему-то, резко поднялся и уверенно шагнул в сторону мастера, но оказался полубоком. – Я хочу знать. Что тут происходило. Почему я…почему вы…
Блин, да ему хотелось полкомнаты разнести, чтобы куда-то деть всё то, что роилось где-то внутри.  Дарин сжал ладони в кулаки, а потом резко разжал и выдохнул рыча, как раненый зверь, рухнул на колени, поднял на мастера глаза. – Скажи мне, что я не схожу с ума….

Мастер заговорил, а Дарин впитывал информацию, которую судорожно пытался разнести по полочкам в голове. Удивительно, но получалось, словно недостающие части паззла дорисовывали картину. – Той… - Дарин будто пробовал на вкус имя своего хозяина, - прям как игрушка, только что-то мне подсказывает, что игрушкой будет явно не он.
Парень приходил в себя, словно пелена с глаз сходила.  Наверно, он просто боялся неопределенности, а теперь, когда по фактам всё ясно – это словно переключало другие кнопочки. Дарин поднял глаза на лицо Тоя, неудивительно, он был доволен. Чем? Всё просто, ведь мордашка парня находилась прямо у ширинки его брюк. Брюкам, конечно же, всё равно, что перед ними находится, а вот их хозяину – отнюдь. Дальнейшие слова он просто воспринимал, с долей безразличия. Ну, отказалась от него Элис, бывшая хозяйка, ну и что. Бывает. Джекки вот тоже его продал, не суть важно, парень больше слушал не слова, а тон голоса, бархатистый, скользящий по коже. Палец мастера прошел по подбородку, Той что-то говорил о том, что именно туда Дарин получил. Но уже не болело, значит можно и не слушать. А вот палец аккуратно скользил по коже, и, когда оказался где-то около губ, - Дарин приоткрыл рот, чуть напряг губы и одел рот на палец мастера, медленно, растягивая ощущения. Когда палец полностью оказался во рту – парень прижал его язычком к нёбу и плавно начал соскальзывать. И поднял глаза на своего мастера, такие невинные и преданные. Дальше эта же рука скользнула в волосы, сжимая на корнях. Дарин приоткрыл рот, сначала молча, а потом застонал и вцепился пальцами в брюки Тоя. О, это было одно из любимых развлечений Дарина, не для того ли он такую гриву отпустил? Парень прикрыл глаза и блядовато заулыбался. Милый мальчик понемногу куда-то девался. Что ж, Той сам его провоцировал. - А что ты помнишь и что тебя так ужасает, детка? Вопрос заставил немного отвлечься от ощущений, но не особо-то удалось. С прикрытыми глазами, Дарин ответил, едва шевеля губами. – Не так уж и много. – Напомнишь? Мысль он не озвучил, но по смеху, который последовал после, было нетрудно догадаться.  Облизнув пересохшие губы, он засмеялся, так же, как и улыбался до того. А потом его подняли за волосы, парень закусил губу и посмотрел на Тоя. Тот, почему-то, на этот момент отвел глаза.
- Что, думал, что тот, кого ты в прошлый раз видел это окончательный вариант? Думаешь, то, что ты перечислил испугает меня? Я шлюха, и что, секс испугает меня? Неет… Плети? Видел бы ты меня немного раньше, чем получил – этот вопрос отпал бы сам собой. Я люблю физическую боль. Уже давно. Дарин резко стащил с себя футболку, обнажая проколотые соски. Наручники? Ха. Это можно приписать к плеткам. Я не доминант, ни капли, наверно, поэтому ограничением свободы меня не запугать.
Дальнейшие реплики казались Дарину издевательством, небольшой проверкой Дарина на отсутствие тормозов. – Считай, проверил. Тормозов нет. Точка.
Той требовал рассказать ему всё, что помнил Дарин. А что Дарин? Ему сейчас было влом ворошить эти мысли в голове. А потом вопрос о прошлом. – Были ли у меня «прошлые времена»? Были. И хорошо, что я тут. Люди, которые тут бывают, работают, живут – каждый из них своим примером показывал, до чего доводит жизнь, которую он вел до того как попал сюда. И самое смешное, что это разные люди. Богатые, бедные. С загонами и…кхм….с большими загонами. Кто-то вел хорошую жизнь, кто-то не очень. А эта самая жизнь распорядилась по-своему, заткнув всех их в бордель. И вот уже с этой точки стоит рассуждать. Кто-то пытался что-то из себя строить, а Дарин. Нет, он никогда себя не опускал без своего на то желания, но при этом отлично понимал, кто он и на каких правах. Поэтому ни к чему манеры, можно делать что хочется. Вот в этом отношении тут свобода.
Естественно, эти мысли занимали голову настолько, что Дарин очнулся только тогда, когда Той уже пил воду, снова роняя капельки на шею. Красуясь своим телом, он развалился по-царски на кресле.  Дарин не сводил глаз с его шеи. А потом не долг думая пошел к этому креслу и, опустившись перед ним на колени, потянулся губами к шее. Приоткрыв рот, он провел языком по каждой из дорожек, ловы дыхание Тоя, поглядывая на выражение лица, нащупывая грань дозволенного.

Похлопав глазами, Дарин поразился насколько мог холодно вести себя его мастер, оставив без внимания его приколы, от которых клиенты тихо сползали на пол, проводя параллель между пальцем и кое-чем другим. Дарин улыбнулся в сердцах, и это отразилось слегка дернувшимися уголками губ. Но это подстегивало, заводило и подкидывало дров в огонь. А потом он пересел на колени своему мастеру, точнее его подняли и пересадили, сильные ладони сдавили бедра, приподнимая, хотелось взвизгнуть от удовольствия, но парень просто вдохнул со свистом и положил свои ладони на руки Тоя и стал их поочередно то поднимать, проводя по нежной шелковой коже спины до лопаток, то опускать обратно на бедра. По телу растекалось тепло, заполняющее всё пространство под кожей, особенно там, где касались руки Тоя, не хватало только того, чтобы пальцы его сильнее впивались в кожу до красных отметин. То ли играл свою роль высокий болевой порог, то ли уже привычкой стало то, что когда его касались нежно, он почти ничего не чувствовал.
Вопрос прозвучал неожиданно, и парень, тряхнув рыжей копной, стал судорожно соображать, что от него хотят. Не получалось явно. Он словно наркоман под дозой не хотел выныривать из кайфа, в котором находился. Поэтому просто улыбался губами, чуть прижатыми пальцем Тоя. Он говорил что-то про отдых, про то, что сработаются. – А это типа проверка на профпригодность? Для работы? Парень сузил глаза, на этот миг чуть потускневшие. И  именно в этот момент Тоя угораздило потянуться за поцелуем. Дарин поджал губы и отвернулся, не давая себя поцеловать, но Той успел ухватить за нижнюю губу, прикусив её.
- На работе я не целуюсь в губы и не е**ь без резинки. Проводите ваши проверки, пожалуйста, по правилам.
Для него это было, как для кота против шерсти погладить, или за хвост потянуть. Мозг начинал просветляться, и это было видно по выражению лица. Дарин хотел встать с колен мастера, но именно в этот момент он раздвинул ноги, тем самым усаживая глубже на себе, поэтому место того, чтобы встать у Дарина получилось лишь приподняться и усесться обратно. Он напряг скулы, стиснув зубы.
- А не боитесь свою шлюху в губы целовать, прекрасно представляя, что ими делали до этого? – вопрос прозвучал желчно. А мастер как назло двигал бедрами под парнем. Злость злостью, а против физиологии ничего не попишешь, Дарин чувствовал, как сладкая волна вновь растекалась по телу, подкатывала комом к горлу, наполняла низ живота тяжелым, как плавленый свинец, тягучим теплом. Парня взбесило не столько поведение мастера, сколько то, что так себя он ни с кем не терял. Рука потянулась к шее Тоя, но он обхватил нижнюю челюсть и сдавил её пальцами, а потом резко отпустил. Следующим номером была пощечина.
Шлепок зазвенел по комнате, а Дарин резко подскочил с колен, на которых сидел. Резко зашагал к холодильнику и извлек оттуда еще одну бутылку холодной воды, открыл и стал пить, жадно, чуть проливая на грудь, так же почти, как это получалось у Тоя, а потом и вовсе вылил оставшееся в бутылке себе на грудь, плечи.  Ледяная вода, казалось, вот-вот зашипит на разгоряченной коже, как на сковороде.
То, что происходило в этой комнате, было больше  похоже на корриду какую-то, или на дрессировку дикого животного. Дарин то ластился, расслаблялся, то бесился, когда что-то ему не нравилось. И теперь вот, когда волосы прилипли к влажной горячей коже, от снова рухнул на колени, глядя ошалевшими глазами на Тоя.  Он хотел разметать его по стенам этой комнаты за то, что тот так дрессировал и ломал под себя Дарина, но вряд ли сделал бы это, даже если бы мог. По одной простой причине – он хотел Тоя, хотел, чтобы этот мужчина опять скрутил его, показав, кто тут хозяин и опять довел до того состояния, когда память отшибает от происходящего.  Только теперь он наверняка разозлил его своей пощечиной, непокорностью, а может наоборот пробудил инстинкты? - Хочешь меня взять? Ха…попробуй.

Мастер, похоже, тоже разошелся не на шутку, то швыряя парня в стенку, то сжимая плечо.  Речь мастера парень слушал с внимательным выражением лица, но уголки губ подрагивали, в едва сдерживаемой улыбке. – Ты, с**кин ты сын, думаешь так легко и на этот раз меня положишь под себя? Обломись. Или заинтересуй. Хватит вести светские беседы – покажи что можешь, пока я еще хоть что-то соображаю.
- Да заткну, заткну, не переживай. И настолько глубоко, насколько получится, и чёт не помню, чтобы у меня твой х** из глотки вылазил. Дарин саркастично засмеялся в лицо мастеру. – И еще одно. Это задевает мой статус ОЧЕНЬ дорогой шлюхи, - он выделил слово «очень» произнеся его в кожу Тоя, почти касаясь губами его щеки. 
Той бесился, а Дарин поставил плюсик в свой список. Он хотел найти ту грань, когда у мастера снесет крышу, сорвет тормоза, и он скрутит парня где-нибудь на просторах кровати, а пока это больше напоминало уговоры, пусть и жесткие. 
Рука мастера скользнула в штаны, отсутствие белья быстро позволило добраться туда, куда он хотел.  Рука властно раздвинула ягодицы и палец надавил на анус. Дарин дернулся и, ожидая, что будет дальше, замер. Но мастер просто шлепнул его по заду. – Слабак.  Но это было не всё, схватив за плечо, Той собрался отшвырнуться парня в сторону кровати, что у него и получилось, но перед этим Дарин резко засмеялся и, плюнув в лицо Тоя, смеясь, озвучил свою мысль.
- Слабак.
Но швырнули его таки хорошо, так что ничего не оставалось, как повиснуть на кровати, при этом стоя перед ней на коленях. Дарин тихо представлял, что ему сейчас грозит, но плевать.  Ему было плевать. Он специально драконил Тоя.
- Ну, давай. Я уже не дергаюсь. Что, не знаешь, что со мной делать, да? – снова смех.  – Я был прав.
Парень провел ладонями по мягким простыням, явно не шелк, но приятно. А потом оперся ладонями и, поднявшись, встал на кровать ногами, даже, кажется, попрыгал на ней. Как маленький очень балованный ребенок. – Ну, давай, покажи, какой ты злой дядя. Но ты не сможешь…обидеть такую лапочку… - голос  парня стал вкрадчивым и мягким. Он состроил невинное личико и опустился на кровать, сев по-турецки.
Он лизнул указательный палец и, будто Тоя рядом не было, провел вокруг возбужденного соска, чуть потягивая колечко пирсинга, а потом откинулся на спину, так, что волосы разметались по кровати. Но Дарин не унимался, он снова лизнул палец и то же самое проделал с другим соском, при этом то покусывая губы, то постанывая, то прогибаясь в спине и совершенно не глядя на Тоя, будто его и не было рядом. Да, сначала этот концерт был в его честь, а потом Дарин действительно увлекся, но при этом не спускал боковым зрением глаза с мастера.

Отредактировано Darin La Nuit (2010-05-04 16:20:51)

- Ой, доиграешься, Дарин, доиграешься. Но умная мысль, как говориться, приходит поздно и машет с высоты своего полета белым платочком. Так случилось и с парнем – то, что так доводить мастера не стоило бы, осознавать было поздно. Что привело рыжего в чувство?  Может, действие адреналина закончилось, а может просто перемкнуло. Но не в том суть. Рассуждать о том, почему уже не было времени. Той вдавливал всей своей мощью в кровать, заломив руки за спиной, по линии позвоночника скользила льдинка, чуть подтопленная во рту мастера, заставляла все мышцы спины играть под кожей. Дарин непроизвольно закинул голову, махнув всей шевелюрой, может, даже задев Тоя по лицу. А потом резко опал обратно на кровать, когда предельное напряжение мышц достигло апогея и они просто отказали на долю секунду. Дарин буквально бился под Тоем, как птица, попавшая в сети, по крайней мере, так выглядело со стороны. Рука мастера потянулась к ширинке на брюках, что вызвало новый протест, Дарин пытался прижаться к кровати, не давая тем самым снять с себя брюки. Но куда там, рука мастера крепко удерживала в нужном для мастера положении и вскоре штаны оказались на уровне колен, тем самым неудачно спутывая их, ограничивая возможности брыкаться. Теперь хозяином ситуации был, безусловно, Той. И наверно поэтому он самодовольно поинтересовался о самочувствии Дарина. Хотелось…кхм…хотелось сделать многое. Чувства как бешенные метались в голове. Первой мыслью Дарину хотелось вырваться, оплевать Тоя с ног до головы и сбежать в свою комнату. Но этот вариант снимался сразу по многим причинам. Во-первых, Той  имел полное право е**ть  Дарина, как и сколько ему понравится, по той же причине сопротивляться было глупо и недальновидно. Зачем быть себе врагом? Во-вторых, такое отношение Дарин выпросил сам, и ничего другого ожидать не следовало, но почему-то на этот раз ситуация смущала парня дальше некуда. Ему, конечно, многое пришлось повидать и делать, и поступали с ним похлеще, но никто до этого не собирался пить его кровь. Причем, прошу заметить, уже не в первый раз. Это добавляло ситуации интимности, эротичности и близости, при которой, как думал Дарин, не особо подходит такое положение вещей.  И как назло, перед носом замелькало знакомое лезвие, которое подозрительно куда-то делось, но не на долго, его вскоре Дарин почувствовал на своей спине, скользящим, но не режущим.   Рыжий только успевал следить за передвижениями рук Тоя, Дарин даже простил тот кусочек льда, который ему засунули в анус. Ощущение не из приятных, и не расслабляет кстати. Дарин сам себе отчета не отдавал, чего он сам от Тоя хотел. Думал что таких вот животных страстей, а оказалось, что нет. Но поздно, Той, казалось Дарину, разошелся не на шутку, и изменить теперь что-то было из разряда фантастики. Но телу Дарина, как впрочем и всегда, было всё равно на чувства, которые в нем бушевали, чл*н парня, любезно освобожденный от узких штанов бык крайне раз происходящему. Но и на животе долго полежать Той не дал, перевернув обратно на спину.  В руках мастера засверкал знакомый металлический предмет, которым мастер обвел соски Дарина. Рыжий сначала вообще не хотел на это смотреть, но потом передумал и вздрагивал на каждом опасном для своей кожи моменте вздрагивал и умоляюще смотрел на Тоя.  Но апогеем было даже не это, когда лезвие оказалось на языке мастера, и тот предложил его поцеловать, Дарин с полминуты собирался с духом, непонятно почему, но такой аттракцион пугал больше чем возбуждал. – Лучше бы от меня укусил.  На самом деле Дарину больше нравилось, когда его кусают, за шею или за плечо, когда зубы до крови входят в плоть, заставляя содрогнуться, как до этого сделал мастер. Или когда он делает маленький надрез на коже и слизывает оттуда кровь. Но поцелуй… Дарин поднялся на локтях, глядя в глаза Тоя, такие бездонные. Сам же рыжий походил сейчас на потерянного котенка. Удивительно, но Той эго сломал сейчас, на этом моменте, вытрезвив алкоголь самоуверенности, оно и к лучшему. Разочарованно Дарин цыкнул языком, тряхнул волосами. А потом посмотрел куда-то в сторону и улыбнулся, в этой улыбке был сарказм и желчь, он смеялся с себя. – Идиота кусок.  Парень сам себе сейчас не верил, но он хотел сейчас, чтобы Той просто обнял его, приласкал, поцеловал, но нормально, без лезвий. Чтобы стало спокойно, а потом уже пусть что хочет то и делает. Но, переборов себя, он аккуратно приблизился к губам Тоя. Но не за поцелуем. Он шепнул прямо в губы: - Ну, молодец. Сломал меня. Доказал. Ты крут. И откинулся на спину на кровать, даже уже не представляя, что ему сейчас будет. Его лицо уже ничего не выражало. Просто тело, будто душа эвакуировалась куда-то очень далеко, оставив своего хозяина расхлебывать самому.

Слова, что шепнул парень прямо в губы своему мастеру, будто впитались в стены, просачиваясь. А Дарин смотрел сквозь всего, что видел, просто стараясь дышать. Как это банально, и, казалось бы, просто, - дышать. Но когда ты ожидаешь всего, что может прийти в голову, причем не тебе, а тому, кто безраздельно владеет тобой, пусть не душой, пока что, но что телом – так это точно.  Сначала получалось тяжело, рыжий то непроизвольно вдыхал слишком глубоко, так, что это походило на стон, то затаивал дыхание, так же непроизвольно, боясь нарушить тишину, что повисла над ними двумя, как нечто вполне осязаемое, будто возьми её и руками потрогай.
Но ничего не случилось, то есть ни удара, ни крика, ни негодования – ничего. Подождав немного, парень приоткрыл глаза. Той просто смотрел на него, но так, будто думал не о нем, или не только о нем. Или вообще не о нем. Взгляд мастера казался бездонным, проходящим насквозь, и самообладание на лице. Настолько всеобъемлющее, что мимика застыла, как на древнегреческой статуе. Идеально, красиво, пусто. А Дарин не хотел этого. То есть не этого добивался. Да он вообще ничего не добивался, а просто вёл себя так, как чувствовал.
Той поднялся с кровати, убрав лезвие, и вообще, казалось, ничего не намеревался продолжать. Даже, судя по звуку закрывающейся ширинки, оделся. Нет, Дарин не смотрел на него. И даже не потому, что боялся, это тоже, отчасти, но больше не хотел видеть, что, сам того не желая, с ним сделал. На самом деле, Той не настолько сломал Дарина, просто, как говорится, пресек выходки направленные на мотание нервов. Чтобы сломать этого парня нужно было сначала долго опускать в холод чувств его сердце, а потом разбить к ч*ртовой матери. Ведь как можно повредить, к примеру, воду? Как сделать ей больно? Этим вопросом даже Элис задавалась, его бывший мастер. Она долго искала, на что бы надавить, что бы задеть, чтобы принести боль. Но тщетно. Дарит, подобно воде, обходил все углы, и даже иногда их успевал сглаживать, затирать.
По комнате снова потянуло ванильными сигаретами, и Дарин жадно вдохнул их запах. Только тогда он решил снова посмотреть на Тоя, который приближался к кровати. В его пальцах тлел бычок сигареты. Дарин, было, подумал, что это новый вид экзекуции, придуманный для рыжего. Но нет, слишком спокоен был Той, как для того, чтобы продолжать подобные игры. В нем было что-то сочувствующее. Или нежное. Но Дарин не поверил, что в этом человеке где-то затерялась нежность, и поэтому расценил как сочувствие. Той уселся на Дарина, ограничивая действия и огорошил предложением затушить о него сигарету.
- Думал, ты сломал мои крылья? Их и не было. Я слишком свободен, нет, не тут, не в этом мире, но свободен, как для того, чтобы посягать на мою свободу. Ты можешь посадить на цепь тут, но где-то далеко я всё равно буду делать то, что захочу. Просто попробуй приблизиться, послушать, как стучит то сердце, которое качает твой самый любимый напиток – мою кровь. Думал, я не знаю? Не знал, но уже понял. Такое живое, пусть  кажется, что его там вообще нет.
Парень смотрел на своего мастера, и думал обо всем этом молча, но его лицо тончайшим образом выражало всё, о чем он думал. Он не собирался брать эту сигарету в тех целях, в которых предлагал Той. Дарин затянулся, выпуская вбок дым, раза три. А на четвертый, выдохнув куда-то в шею Тоя, приблизился и, держа на расстоянии вытянутой руки вбок этот окурок,  прикоснулся мягкими губами, чуть искусанными, к губам Тоя, сначала неуверенно, а потом делая поцелуй глубоким и чувственным, поддразнивая штангой пирсинга в языке. Окурок он затушил о борт кровати и, освободив руку, потянулся к шее своего мастера, обнял немного по-детски, но очень уютно, прижимаясь всем телом, большей частью горячим и обнаженным, к телу Тоя. Но потом резко прервал поцелуй, глядя в глаза мастера. – Ты не тут. Не со мной, я чувствую. Что происходит? Я хочу знать.
Шаг был рискованным, да и по большому счету на фиг это знать Дарину, но почему-то он решил проявить чуткость. Это родилось в нем спонтанно, как и всё остальное, просто он не привык себя сдерживать.

Смотреть в пустые глаза неприятно. Тем более, если минутами ранее ты хотел от этих глаз чего-то больше, чем просто "поговорить". Нижняя губа мужчины, сидевшего на кресле перед Дарином. - Ну нет, только не это.
По правде говоря он не выносил мужских слез, хотя с своей жизни хотелось заняться этим делом много и много раз. Но нет, каким-то странным образом Дарину вбилась в голову мысль о том, что парни не плачут. Смешно, да? Да да, парни ходят с волосами по пояс, с накрашенными ногтями и глазами, отдаются другим мужчинам. Но не плачут. Это табу.
И что теперь делать? Довел до слез своего мастера. У Дарина округлялись глаза. Взрослый мужик, сидит перед ним. Пять минут назад чуть не исполосовал в очередной раз лезвием в порыве страсти. И вот сидит, с эмоциями справляется. А хотя, с другой стороны...
- Слушай, если я там что-то тронул и это больно - я заткнусь. Мне по большому счету пофиг что там у тебя происходит. Правда. Как и тебе на меня плевать с высокой колокольни. И тут же пожалел о потоке слов, о том, что просто тупо озвучил стайку пробегавших мимо мыслей.
Что дальше парень не знал. Подставив рыжую макушку под ладонь Тоя, он утих, в который раз уже. Чуть откинув голову назад, он прикрыл глаза. Ресницы подрагивали, выдавая внутреннее напряжение, ну, может еще и ритмично сжимающиеся кулаки.
Нужно было как то отвлечь его. Вернуть в прошлое властное состояние. Почему-то сейчас Дарину было легче дать на себе поездить чем настраиваться на тонкости психологии. Не то чтобы не умел. Еще как умел. Просто не хотел нечаянно влезть в душу слишком глубоко, а это он умел, а потом нечаянно поломать там всё живое, что тоже, к сожалению, случалось. Всё что он мог - это не раздражать.
- Так. По*иг.
Дарин аккуратно повернул голову, сверкнув по-лисьи хитрым взглядом, перебирая пальцами от ступни до колена, а потом, опираясь локтем на ручку дивана, приподнялся и побрел рукой куда-то в сторону ширинки брюк. Закусив нижнюю губу, он вскинул на Тоя невиннейший взгляд.
- Романтика портовой бл*ди.
- Послушай, дядя, - подходящим ко взгляду невинным тоном замурлыкал Дарин, - у тебя денег много - обратишься к психологу, мне за это не платят. Губы прикоснулись там, где кожа шеи переходит в скулы и дальше шептал почти не отрываясь. - Может мне уйти?...